– Это была моя самая короткая беременность и самый длинный декрет, - так начала свою историю рождения сыночка Асель Торехан. – В 2010 году я работала в компании, являющейся крупнейшим производителем молокоотсосов и аксессуаров для грудного вскармливания. С представителями Швейцарии мы объезжали перинатальные центры, родильные дома и планировали установить в отделении для недоношенных, в реанимации, кресла и профессиональные молокоотсосы для того, чтобы мамы сцеживались. Благодаря такому рейду впервые я познакомилась с детками, пожелавшими родиться раньше запланированного времени, в детской реанимации при родильном доме №3. Спустя четыре года я завершила работу в компании и ушла в другое дело, которое нужно было развивать с нуля, но оно же впоследствии оказалось моим предназначением.
Лично меня саму преждевременные роды настигли в 2016 году. Это был мой пятый по счету ребенок. Беременность с самого начала проходила необычно. О том, что жду ребенка, узнала, будучи на третьем месяце беременности – до определенного момента у меня не прекращались критические дни. В роддом я поступила на 26 неделе беременности, так как врачи по результатам допплерометрии выявили у меня критические нарушения плодово-плацентарного кровотока. А это грозило смертью плоду. Мне вкололи большую дозу дексаметозона для того, чтобы помочь легкому ребенка раскрыться. И, к счастью, этот укол положительно подействовал на состояние малыша. Но при этом предупредили, что это временный эффект и в любой момент состояние ребенка вновь может ухудшиться. Одна часть неонатологов тогда сходились во мнении, что необходимо спасать маму при таких показателях, ведь при потенциальной гибели плода у женщины может начаться сепсис, другая – считала, что нужно постараться спасти и ребенка, и маму. Меня выписали со стабильными показателями, порекомендовав хорошее сбалансированное питание для того, чтобы ребенок набирал вес. На тот момент он весил 800-900 граммов. Я сквозь слезы ела через не хочу и каждые два дня ездила на допплерометрию. В одну из своих поездок в клинику уже понимала, что вскоре буду рожать, и собрала все необходимые вещи. Моя интуиция меня не подвела. Результаты на аппарате вновь были неутешительными. Врачи сказали, что есть большие риски потери ребенка.
Оперировали меня два часа. Когда сына вытаскивали, я видела, что он был весь черный, хрипел. Мне сказали, что у него тяжелое состояние, промедление с операцией еще в пару минут грозило самым худшим финалом. Сын родился весом 1200 граммов. Для своего срока он считался крупным. Почти три месяца я пролежала в роддоме, так как у ребенка одно легкое было слабое, а также была угроза развития сердечной патологии. Слава Богу, все по здоровью восстановилось. Мы выиграли…
Благодаря этому опыту я смогла еще больше понять, насколько глубоки проблемы этих детей, какие испытания проходят сами дети и их мамы, какая связь должна быть между врачами и медперсоналом.
Еще до того, как познакомиться с малышами, родившимися раньше срока, всегда думала, что они просто лежат в этих кювезах спокойно и их медперсонал дохаживает. И тут я зашла в реанимационное отделение и услышала, что кто-то как будто мяукает. Думала, что это котенок какой-то здесь. А мне медсестра говорит: «Что вы, это же ребенок 660 грамм весу!». Я чуть в обморок не упала, меня просто накрыло. Я очень впечатлительный человек. И решила тогда приходить к ним, помогать медсестрам с детьми, мам приводить в чувства.
Однажды увидела, как маленькому ребенку весом меньше килограмма, лежащему в кювезе, надели распашонку. Он поднял свою ручку, а гигантский для него рукав одежды ему упал на лицо. Эта картина меня буквально привела в ужас.